Ставропольское УФАС: о практике Конституционного суда

30.03.2023 года вынесено Постановление Конституционного Суда РФ от № 12-П «По делу о проверке конституционности части 8 статьи 11 и пункта 1 части 1 статьи 17 Федерального закона «О защите конкуренции» в связи с жалобой акционерных обществ «Специализированный Застройщик «Кошелев-проект Самара» и «Кошелев-проект».

Указанным постановлением подтверждена позиция, согласно которой нахождение хозяйствующих субъектов в одной группе лиц, в понятии статьи 9 Закона о защите конкуренции, не освобождает автоматически от запретов на заключение антиконкурентных сговоров (картелей). Положения части 8 статьи 11 Закона о защите конкуренции не противоречат Конституции РФ.

Суд указал, что в Законе о защите конкуренции фактически имеется два понятия – «группа лиц» (статья 9) и «подконтрольная группа лиц» (части 7, 8 статьи 11).

Судебная практика показала, что зачастую данные понятия признаются равнозначными. Некоторые суды, указав, что участники антиконкурентного сговора, являясь одной группой лиц в понятии статьи 9 Закона о защите конкуренции, «фактически» находились под управлением одного лица (или членов одной семьи), признавали решения антимонопольных органов незаконными.

Суд указал, что запрет на расширенное толкование частей 7, 8 статьи 11 закона о защите конкуренции не противоречат Конституции РФ.

Расширительное толкование оспариваемого законоположения - вопреки прямо выраженной воле законодателя - позволяло бы, в частности, имитировать существование контроля созданием совокупности указывающих на него фиктивных признаков и использовать в дальнейшем предполагаемый фактический контроль для преодоления запрета картельных соглашений на торгах, что в конечном счете препятствовало бы достижению целей антимонопольного регулирования.

Отсутствие прозрачности оснований контроля, когда он юридически надлежащим образом не выражен, приводило бы к тому, что позитивное для участников правоотношений значение (в смысле возможности заключения не допускаемых по общему правилу соглашений) придается такому контролю, который может быть обусловлен противоправными мотивами, в частности намерением скрыть свою активную роль в деятельности формально независимого хозяйствующего субъекта, например с целью усложнить доказывание возникновения у контролирующего лица в связи с деятельностью контролируемого обязанностей, оснований для привлечения к ответственности и т.п.

Применительно к участию в торгах создание, порой стремительное, признаков фактического контроля и апелляция к ним могут осуществляться для оправдания запрещенного законом соглашения в случае его выявления органами публичной власти. При этом состав таких признаков, достаточных для вывода о фактическом контроле, может различаться, является оценочным, а, значит, допущение подобной оценки может создавать предпосылки и для злоупотреблений со стороны соответствующих представителей правоприменительных органов. Во всяком случае из конституционных требований защиты свободы экономической деятельности не вытекает обязанность государства легитимировать такие формы фактического контроля посредством предоставления группе лиц, в которой он осуществляется, иммунитета от ответственности за заключение картельных соглашений.

Данная позиция полностью согласуется с частью 28 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04.03.2021 года № 2 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства».